Родившийся через три года после Победы, я принадлежу к тому поколению, которое принято называть послевоенным. Ещё не зарубцевались раны, ещё свежа была память о самой кровавой, жестокой и разрушительной из всех войн на земле – Великой Отечественной. Это было время, когда Родина вставала из руин, когда гордость за свою страну, её армию и флот переполняла души каждого советского человека. Все знали, были уверены, что «если завтра война, если завтра в поход», то нас есть кому защищать – доблесть, стойкость и мужество советского солдата, воина- освободителя были известны всему миру и не подвергались сомнению, и уж, тем более, осмеянию и глумлению, как сегодня нашим внутренним врагом — либералами.
Как себя помню, всегда мечтал стать военным. На всех детских фотографиях я то в бескозырке, то в пилотке, подпоясанный солдатским ремнём. Все эти атрибуты отцу, зная мою страсть, приносили его ученики из соседних деревень, отслужившие в армии. С моей душой творилось что’ то невообразимое, когда я открывал ту или иную книжку, где красные конники в будёновках под красным флагом на всём скаку гнали белых, где наши лётчики или танкисты громили фашистскую нечисть. В священный трепет приводили меня фильмы про Чапаева, про Павку Корчагина, про Маресьева, эти киноленты с матерью или отцом мы ходили смотреть в соседнюю деревню Березники, где их демонстрировали в полуразрушенной церкви. Всё это лишь укрепляло во мне веру, что со временем и я встану в ряды доблестной Советской Армии. Впрочем, я ли один так думал!
В нашей деревне Перекладово, что в пяти верстах от железнодорожной станции Догадцево, мужчин, вернувшихся с войны, не было. Вдовы с ребятишками, а то и бездетные, споро управлялись со своим хозяйством, работали в колхозе, по вечерам пели песни под гармошку, плясали под частушки. Отец – единственный фронтовик, да ещё учитель, пользовался заслуженным уважением и авторитетом. Педагог он был абсолютный, профессию свою любил беззаветно. И очень любил детей, что вызывало в них ответное чувство. Правительство высоко оценило его труд, наградив медалями «За трудовую доблесть», орденами «Знак Почёта» и «Трудового Красного Знамени».
Слово «Сталинград» мне тогда мало что говорило. Но мать произносила его с таким чувством, что у меня невольно замирало сердце в предчувствии какой-то тайны. Позднее, рассматривая отцовскую медаль «За боевые заслуги», полученную в Сталинграде, я приставал к матери с вопросами, но в ответ слышал одно: «Не спрашивай отца, у него от этого сердце болит». И всего лишь раз, утомлённый моей настырностью, отец скупо сказал: «Горело всё – и земля, и небо, и вода». Уже потом узнал из кинохроники и прочитал в романе В.Некрасова «В окопах Сталинграда», что Волга действительно горела, поскольку по ней была разлита нефть.
Служить довелось в Группе Советских войск в Германии, в роте разведки 330-го танкового полка под Ютербогом, которым командовал в то время подполковник Полковницын, подтянутостью и строевой выправкой которого восхищались буквально все. Собралось нас в роте 29 человек мастеров спорта со всего Советского Союза – борцы их Грузии, гимнасты из Белоруссии, боксёры из Азербайджана, легкоатлеты из Украины. В ГСВГ команда «подъём» осуществлялась не за 45 секунд, как в Союзе, а за 30. Но это нас вполне устраивало. Как устраивало и то, что ежедневно приходилось выполнять маршброски с полной выкладкой и в маскхалатах, отрабатывать приёмы рукопашного боя, захвата «языков» и т.д. Знали, понимали, что находимся на переднем рубеже своей Родины. Осваивали все виды стрелкового оружия, нашего и зарубежного. Командиры сетовали – опять разведчики весь боезапас полка расстреляли за неделю. Но относились к нам уважительно. Да и мы в долгу не оставались перед «мазутой», знали, сколь нелёгок их ратный труд. Гордость переполняла наши души, когда во время учений на Хейдеховском или Магдебургском полигонах танкисты на своих Т-56 с ходу поражали все учебные цели. И нам ничего не оставалось, как в срок и качественно выполнить боевую задачу. А какие были командиры! Тогда я окончательно и «прирос» к военной форме, к военной службе.
К слову сказать, первые мои публикации появились именно тогда, во время срочной. Помню, молодой лейтенант из газеты «Советский воин», узнав, что в разведроте есть солдат, пишущий стихи, просто атаковал меня просьбами показать ему мою писанину. Ни о какой публикации я тогда не помышлял, просто отдал свои рукописные листочки офицеру, а вскоре и забыл о них вовсе. Но, увидев опубликованным своё стихотворение, ощутил странное, смешанное чувство. Была и некоторая радость, гордость, но также и определённый стыд от несовершенства своего сочинения. В тот момент понял, что надо учиться, работать над собой, над словом. Думаю, этот период я вправе считать началом своей творческой деятельности. С тех пор армейская, фронтовая тема для меня – главная, основная — стихи это, проза или публицистика.
Огромную роль в моей творческой жизни сыграли встречи с выдаю’ щимися людьми, ветеранами Великой Отечественной войны – Героем Советского Союза Ю.И.Сироткиным, легендарной фронтовой разведчицей С.П.Аверичевой, с её однополчанином А.А.Соцковым, кавалерами боевых орденов и медалей В.С.Дябиным, Г.М.Плотниковым, В.А.Лебедевым, М.М.Зитеровым, писателями-фронтовиками Ю.А.Ефремовым, В.В.Рымашевским, И.А.Смирновым, А.В.Коноплиным и многими другими, бывшими во время войны солдатами и офицерами. О большинстве из них у меня написаны статьи и очерки, стихотворные посвящения. Все они, воины Советской Армии, защитники Отечества, в смертельной схватке со свирепым врагом выстоявшие и победившие, для меня остаются примером служения Родине и нравственным ориентиром.
«Несокрушимая и легендарная, / В боях познавшая радость побед, / Тебе, любимая, родная Армия, / Шлёт наша Родина песню-привет!» — эти слова из песни, посвящённые нашей Советской Армии, никогда не потускнеют, не потеряют своей актуальности и значимости. Эти слова звучат в сердцах каждого, кто не оскудел своей памятью, кто не подверг свою совесть ревизии в угоду режиму.
БЕЗОТЦОВЩИНА
Горит заря в полгоризонта.
Минует ночь, придёт рассвет.
Батяня мой вернулся с фронта,
А вот Серёгин батя – нет.
Мы подрастали понемногу…
В деревне нашей жил амбал,
Он безотцовщиной Серёгу
При всех однажды обозвал.
Амбал был выше нас в два раза,
Зато нас двое было, нас
В упор не видел он, зараза,
Всё время, но не в этот раз.
Он крыл нас в душу, в мать и в бога,
Когда повисли мы на нём.
Он звал подмогу, но подмога
Не подошла к нему тем днём.
Потом всё было, как в тумане.
Но помню, дед Матвей, любя,
Сказал Серёгиной мамане:
— В отца сынок-то у тебя!
Евгений ГУСЕВ, член Союза писателей России