Екатерина Егоровна спешила. Несла ее нелегкая в суд. Ведь надо было такому случиться. За всю свою уже многолетнюю жизнь не доводилось ей бывать в судах. А тут на тебе! Поссорилась с соседкой по даче. И надо бы решить спор миром, но вот нашла коса на камень. Никто уступать не хочет. Началось все с этой дачной амнистии. Пришли по осени на земельные участки землемеры и намерили – у Екатерины 4 сотки, а у соседки Елизаветы — 5. Достали садовые книжки, а там черным по белому написано, что Екатерина владеет участком в 5 соток, а Елизавета – в 4. Когда успела целая сотка переметнуться к соседке? Да очень просто, по осени, когда все дачники на зимние квартиры перебрались, тогда и решила Елизавета до прихода землемеров выгородить свой участок, прихватив полосу у соседки. Всегда между садоводами был мир и покой, никаких заборов они меж собой не ставили. А тут старый шифер с крыши Елизавета в землю воткнула, и получилось, что теперь есть между соседками пограничная полоса. Ну а где граница, там и войска. Со стороны Екатерины — старый кот Тимоша, со стороны Елизаветы дворняга Бес, который Тимошку на дух не переносит. Раньше хозяйки выпускали своих питомцев гулять поочередно, иначе раздерутся. Теперь враждебные стороны бродили по краю шиферного забора и зорко следили, чтобы противник не проник на чужую территорию.
Екатерина сразу и не заметила, что ее участок скукожился до 4-х соток, а соседский, наоборот, увеличился. На стороне Елизаветы оказались и кусты ягодные, что еще родители Екатерины высаживали. И выразила Екатерина свой протест. Мол, давай, подруга, двигай свой шифер обратно, я свою сотку тебе дарить не собираюсь. Если нужно забор поставить, то давай приличный купим, сейчас полно дачного инвентаря в продаже. Не тут-то было. Притащила Елизавета бумагу, где значилось, что теперь у Елизаветы законные 5 соток, так намеряли землемеры по охраняемой границе, и кадастровый план нарисовали, со всеми согласовали и где надо уже зарегистрировали.
Пошла Егоровна в правление своего садоводства, рассказала о таком нахальстве. Что, спрашивает, с соседкой делать? А в правлении жулик на жулике и жуликом погоняет. Земля, как известно, дело хлебное. Такие сделки с землицей проворачивают, мама дорогая! Елизавета-то на этом поле дураковом — ангел небесный. А вообще, посоветовали — дуй в суд, там разберутся.
Ночью не спалось. Апрель на носу, а на дачу не тянет как раньше. Приехать бы, насладиться запахом оттаявшей земли и первой зелени. Впустить эти чудные запахи в свой дом, в котором зимой хозяйничали мыши. Утром послушать, как заливаются соловьи. Какое же это счастье, думала Егоровна. А что теперь? Такое впечатление, что свой шифер воткнула соседка в ее сердце. Да и Бог бы с ней, с этой соткой, успокаивала себя Егоровна. Не в суд же идти, в самом деле? Включила компьютер. На каждом шагу — юридические услуги. Бородатые мужчины и милые девушки готовы разрешить любую проблему, тут и адреса с телефонами. Все цивилизованно. Почему не проконсультироваться?
Бородатый юрист проводил Егоровну к какой-то милашке, в короткой юбке с разрезом до трусов и в майке с Путиным. Остроносая юристка, выслушав клиентку, заявила ей, что дело сложное, обойдется не менее чем в тысячу долларов. Документов на участок нет, а у соседки все оформлено. Что вы будете доказывать? Что ограждение вкопано не по границе? А кто знал эту границу? Садовые книжки – не доказательство, участки размежеваны не были, ну и прочее….
Екатерина обомлела, а потом все же спросила:
-Если дело проигрышное, то зачем платить тысячу долларов?
-Сразу видно, что новичок вы в судебных спорах. У нас судьи – мастера своего дела. Еще при царе народ прекрасно знал — закон что дышло, куда повернул – туда и вышло. Идя в суд, помни —когда судью подаришь, то всех победишь. Мздою, что уздою, обратишь судью в свою волю. Сегодня эти поговорки стали еще более актуальны – настал век коррупции, да и в законах черт ногу сломит, сами юристы путаются. А вы, Екатерина Егоровна, наверное, подумали, что я только себе деньги требую?
-И что же, на вас никакой управы нет?
-И не старайтесь! Все судьи у нас неприкосновенны, неподсудны и независимы. Так что, решайтесь.
-Благодарю вас! – Екатерину трясло. Представила себе, как будет обращать судью в свою волю, хотя дело-то пустячное. Взял чужое, отдай. Чего тут рассуждать, чего судить? Врет все эта остроносая пигалица. Не может такого быть. И при чем здесь царские суды? Сколько лет при советской власти прожили, и ни о какой коррупции не слышали, знали, что суд у нас народный, гуманный и справедливый.
Пришла Егоровна домой, взяла лист бумаги и накатала заявление. Нашла образец в компьютере, иск назвала — об установлении границ земельного участка, оплатила пошлину в банке, переписала заявление в трех экземплярах и отправилась в суд. И нет ничего мудреного, подумала, если владеешь компьютером. К иску приложила садовую книжку и справку от жуликоватого правления, в которой сообщалось, что изначально, с момента рождения садоводства пятьдесят лет назад был выделен отцу Екатерины земельный участок для садоводства и огородничества в размере 5 соток. Бедна Россия землицей, по многу не давали, да и вдруг конкуренцию умирающим колхозам-совхозам эти огородники образуют. Куда потом картошку с капустой девать, что доценты с кандидатами наковыряли.
Через месяц дело назначили к слушанию. Перед походом в суд одолели Егоровну сомнения, но вспомнилась где-то недавно прочитанное, что нет на земле ничего дороже Свободы и Справедливости, и счастья достоин тот, кто каждый день за них идет на бой. Вот и поспешила за счастьем вдруг зауважающая себя новоявленная истица.
В тесном проходе в суд толпились судебные приставы в бронежилетах, вооруженные дубинками и еще бог знает чем. Длинная очередь посетителей своим концом ютилась на улице. Пропускали по одному.
-Что-то случилось? – поинтересовалась Егоровна у дедули из очереди.
-Террористов ищ..щут, все мы тут потенциальные преступники, хотим взорвать этот храм правосудия, вот и проверяют.
Екатерина оглядела очередь, в основном, пенсионеры, многим далеко за шестьдесят. На террористов, вроде не похожи, но кто знает, время неспокойное. Сидит судья, молоточком стучит, а тут старик, участник ВОВ с наградным оружием. Или афганец, злой как собака! Ему, видишь ли, пенсию не доплатили, а судья пенсионный фонд защищает. Да этим защитникам Отечества и своей пенсии пальнуть в неприятеля – раз плюнуть. Правильно, охранять надо государственное достояние.
Пока размышляла, подошла очередь на досмотр. Толстый охранник с номерной бляхой преградил дорогу, так как «миноискатель» в дверях засвистел, лампочки загорелись, Екатерина испугалась.
-Ну что, тетка? Чего в суд притащила: оружие, режущие, колющие предметы, отравляющие вещества?
-Милок, откуда у меня оружие и прочее?
-Металлоискатель сработал, значит, вооружена и опасна, поэтому все на стол выкладывай из сумки. А это что? Ключи? От амбара, что ли? Такими ключами можно судью хлопнуть. А в бутылке что? Кисель? Нашла, что в суд таскать! Давай, пей! На смесь горючую похож твой кисель! Мелочь на стол, на паперти, видать, стояла, набрала целый мешок. Что-то еще звенит? Зонтик раскрой, вдруг там лезвие спрятано. Опять звенит! Да что же такое? Во рту металл есть? Нет? Ладно, проходи!
Екатерина от унижения и страха забыла фамилию судьи, еле вспомнила. Пока до зала судебного добралась, вся взмокла, киселя хлебнула, немного успокоилась. Тут и ответчица Елизавета прилетела с каким-то юнцом. Адвокат, оказался.
-Встать, суд идет!
Суд пришел в виде малорослой, хрупкой дамочки с тихим голосом по фамилии Втюхина. Екатерина, как смогла, изложила свои претензии. Судья недовольно морщилась.
-Истица, почему вы без адвоката? Кто иск писал? Сама. Оно и видно.
Екатерине стало стыдно, что своей проблемой отнимает время у судьи, у которой, наверняка, дел невпроворот, а тут — бабские разборки. Слово дали адвокату, который для большей убедительности тряс какими-то бумагами, как выяснилось, заключениями разных специалистов, показывал фотографии. Из длинного и путаного выступления адвоката Екатерина мало чего поняла. Вдруг оказалось, что граница между участками существует много лет, площади определяются с учетом фактического пользования, каких-то красных линий и поворотных столбов, ягодные кусты сажала сама Елизавета, а первоначальные размеры участков , отмеченные в садовых книжках, давно устарели и доказательством не являются. На фотографиях было видно, что, якобы, на сотке Екатерины разместился туалет соседки, возле которого курит ее зять. Никакого туалета у Елизаветы, отродясь, не было, и вдруг появился. Да и зять на фотографии моложе теперешнего лет на десять. От таких фокусов Екатерина потеряла дар речи, что-то пыталась сказать, но язык прилип к небу. Хотела киселя хлебнуть, но увидев презрительный взгляд судьи Втюхиной, передумала. Да что же это за суд? Как же можно верить тому, чего нет в действительности?
-Это все неправда, — выдавила Екатерина, — фотографии фальшивые, а шифер на крыше соседка сменила полгода назад, да и кусты на участке, которые она приграбастала, мои…
-Истица, я вас предупреждаю. Еще одно оскорбительное слово, и я вас удалю из зала. Будете ли вы, истица, заявлять ходатайство о проведении соответствующих экспертиз: по давности фотографий и их монтажу; по возрасту кустов и землеустроительную экспертизу? Каждая стоит не менее 10 тыс. рублей.
— Заявлять не буду. У меня таких денег нет.
Судья, путаясь в мантии, удалилась для вынесения решения. Не прошло и десяти минут, как решение было готово. Екатерина, как в тумане, поняла, что в иске ей отказано, но предстоит оплатить судебные издержки в размере 30 тысяч рублей. Адвокат дорогой оказался.
Пришла Екатерина домой. В глазах слезы, в горле комок. И поняла она вдруг простую истину. На весах правосудия перевесило зло. Но зло не бывает без добра, то есть, зло есть отсутствие добра. Как темнота при отсутствии света. А где добро? Екатерина не отступила, она сделала все, чтобы победила Справедливость. Она выбрала борьбу — и это хорошо, это добро. Зло и несправедливость остались в душе лживой Елизаветы, ее глумливого адвоката и несправедливого судьи. С ними ей больше не по пути…
Дачу Екатерина продала, с долгами рассчиталась. И вдруг почувствовала себя таким свободным человеком – от этих посадок, прополок, транспорта, навоза, лживого соседства, которого раньше не замечала. А оно же было, было… и смердело. А она, наивная, слушала птиц, вдыхала чистый, как ей казалось, воздух. Да он везде един, этот воздух, ему же нет границ. Дыши, не надышишься! И почему же не пришла ей в голову эта здравая мысль – не спорить, не судиться, а продать этот кусок земли сразу до начала нелепых сражений? Черт попутал? Нет и нет. Черт тут ни при чем. Все в этой жизни сложней, многогранней и мир такой равновесный. И в душе у Екатерины Егоровны теперь спокойно и радостно, поют птицы, а легкий ветерок колышет занавеску на окне. Где-то вдалеке отсвечивает небо, и раздаются глухие еще раскаты грома. И какое же это счастье проигрывать, чтобы столько выиграть. Жизнь заиграла новыми гранями. Тишка сидит на окне, наверное, вспоминает Беса. И даже, может, скучает.