По словам советского поэта, публициста, литературного критика, Ст. Куняева, с цикла стихотворений Б. Пастернака о Сталине началась поэтическая сталиниана XX века:
«А здесь на дальнем расстоянье
За древней каменной стеной
Живёт не человек — деянье,
Поступок ростом с шар земной».
«Сталинский” стихотворный цикл Бориса Леонидовича был опубликован в газете “Известия” в январе 1935 года. Вслед за ним О. Мандельштама восславил Сталина в своей знаменитой “Оде” и повинившегося в 1936 году перед вождём за недостойную эпиграмму 1932 года:
«И к нему, в его сердцевину
Я без пропуска в Кремль вошёл,
Разорвав расстояний холстину,
Головою повинной тяжёл».
Ст. Куняев замечает: «Евгений Евтушенко в своей Антологии “Строфы века” так оценил “сталинские стихи” Анны Ахматовой: “Одно из самых страшных испытаний обрушилось на Ахматову после повторного ареста сына, когда её, как заложницу, вынудили признать партийную критику правильной, а затем написать целый цикл угодливых стихов: “Лишь бы отстали! Лишь бы выпустили Лёву!». На самом деле, данный цикл стихов одно из стихотворений несет печать подлинного вдохновения:
ПОКОРЕНИЕ ПУСТЫНИ
«Чей дух извечно-молодой
Над этим краем веял,
Пустыню напоил водой
Прохладною и золотой
Пшеницею засеял!..
Цветут хлопковые поля
И великаны тополя,
Где птица не летала.
Чья воля провела канал
Там, где верблюд изнемогал
И вихрь песчаный заметал
Иссохший труп шакала?..».
Эти стихи написаны не просто о Сталине (его имя даже не названо здесь), а в честь осуществления мечты русского народа об озеленении лесами южных земель России, где “природа жаждущих степей” обрекала крестьян на засухи, на бесплодные труды и на голодные годы. А Северный морской путь, воспетой А. Ахматовой, тоже был великой мечтой и народа, и его правителей от Ивана Грозного и до Петра Первого, от Иосифа Сталина и до Владимира Путина. И оба стихотворения написаны с патетическим блеском, который давался Ахматовой лишь в состоянии творческого подъёма.
Ст. Куняев, учившийся в траурные дни в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова, по своей воле участвовал в те мартовские дни во всенародном прощании с вождём. Он вспоминает: «Жил, снимая койкоместо на Рождественском бульваре, рядом с Трубной площадью, куда, выбежав из подъезда, был унесён толпой на Трубную, где не погиб в людской давке лишь потому, что был мускулист и натренирован, как гимнаст и легкоатлет.
МАРТ 1953-ГО…
«На Красной площади стоит
Почётный караул.
Над Трубной площадью висит
испарина и гул.
Разлив тяжёлых мутных вод —
народная река…
Как рыбы нерестовый ход,
как средние века.
Военные грузовики.
Ах, ты в Историю попал —
тебя волна несёт?
Ты устоял, ты не упал —
тебе ещё везёт!…».
8-го марта 1953 года, в траурный день похорон восьмиклассник Володя Высоцкий написал стихотворение “Моя клятва”:
«Разливается траурный марш,
Стонут скрипки и стонут сердца.
Я у гроба клянусь не забыть
Дорогого вождя и отца.
В эти скорбно-тяжёлые дни
Поклянусь у могилы твоей
Не щадить молодых своих сил
Для великой Отчизны моей…..
Имя Сталин в веках будет жить,
Будет реять оно над землёй,
Имя Сталин нам будет светить
Вечным солнцем и вечной звездой».
По мнению Ст. Куняева, чуткий к переменам «воздуха истории» выдающийся советский поэт Б. Слуцкий одним из первых заметил, что “обслуга” и “охрана” из числа представителей идеологического отдела ЦК КПСС, преданная “человекобогу”, после хрущёвского разоблачения “культа личности” тут же бросились воспевать Ленина, лежащего в Мавзолее, без культа которого они не могли даже представить себе своё будущее — идеологическое, материальное, властное:
«Художники рисуют Ленина,
как раньше рисовали Сталина.
А Сталина теперь не велено:
на Сталина все беды взвалены.
Их столько, бед, такое множество!
Такого качества, количества!
Он был не злобное ничтожество,
скорей — жестокое величество».
В стихотворении Б. Слуцкого, посвящённом подвигу Зои Космодемьянской, есть строчки о том, как она крикнула в лицо немцам с эшафота: “Сталин придёт!”
«Под виселицу белую поставленная,
в смертельной окончательной тоске,
кого она воспомянула? Сталина.
Что он придёт! Что он — невдалеке!».
Откликаясь на эти строчки в стихотворении «Зоя», Б. Сарнов, литературовед либерально-демократической направленности, ярый антисталинист, с возмущением отреагировал: “Ужасно, что чистая, самоотверженная девочка умерла с именем палача и убийцы на устах”. Это тот Б. Сарнов, который по поводу дискуссии о В. Маяковском в январе 1953 г., написал и отправил письмо самому Сталину, в котором предлагал ему поставить Маяковского в один ряд с Горьким, как равноправного с ним основоположника социалистического реализма, а прах Маяковского похоронить – рядом с Горьким, в Кремлевской стене». После политически безграмотного, оскорбительного и вне малой степени лживого доклада Н.С. Хрущева на закрытом заседании ХХ Съезда КПСС, вдруг прозрел и всю оставшуюся жизнь вплоть до смерти посвятил сбору материалов для написания книги в 4-х томах «Сталин и писатели». Не утруждая себя соответствующими доказательствами, он авторитетно заявляет: «Некоторых при этом пришлось убить (Горького, Бабеля, Пильняка, Мандельштама, Артема Веселого, Ивана Катаева)». Спрашивается, какое он имел право так заявлять! Кто с юридической точностью доказал, что Горького убили по приказу Сталина? Существуют еще две другие версии: Горького убил троцкист Г. Ягода (назло Сталину), и М. Горький умер своей смертью, что наиболее, вероятно, потому что в то время он постоянно тяжело болел: у него с юношеского возраста был хронический туберкулез. Вот что рассказывал, лечивший его профессор Кончаловский: «Если разложить на плоскости легкие нормального человека, то они займут всю мою квартиру: 54 кв. метра. Легкие у Горького – это одна десятая этой площади. Да и на этой десятой все сосуды склерозистые и сердце склерозистое. Он вообще жил чудом. По анатомическому анализу Горький должен был бы умереть десять лет назад». (Цит. по: Лурье Л.Я. Максим Горький./https://biography.wikireading.ru/79303) К моменту смерти был не очень молод (68 лет). К тому же Алексей Максимович был страстным курильщиком, в последние годы жизни он выкуривал в день до 75 папирос. Грипп, которым Горький заразился летом 1936 г., можно рассматривать как обострение хронической болезни легких. В июне 1936 г. Горькому ежедневно привозили до ста кислородных подушек, а незадолго до смерти – триста. (Лурье Л.Я. Максим Горький./https://biography.wikireading.ru/79303)
По воспоминанием друзей Б. Слуцкого, он был потрясен докладом Хрущева, но остался непоколебим в понимании роли Сталина в истории страны. И стихотворение “Зоя” заканчивалось невыносимой для Сарнова и прочих либерал-демократов в литературной среде, строфой:
«О Сталине я думал всяко-разное,
Ещё не скоро подобью итог.
Но это слово, от страданья красное,
За ним. Я утаить его не мог».
В понимании места Сталина в советской поэзии интересны суждения Ст. Куняева о взаимоотношениях двух широко известных поэтов В. Бокова и А. Вознесенского. Он пишет, что после выхода в свет поэмы А. Вознесенского “Мастера” Виктор Боков печатно приветствовал Вознесенского. «В благодарность Бокову за печатные комплименты по поводу “Мастеров” Вознесенский включил Бокова в свой почётный список “Прорабов духа”, посвятил Виктору Фёдоровичу в 1959 году одно из своих стихотворений, пустил в литературный обиход словосочетание “Богу богово, а Бокову боково”. Но на этом их пути разошлись, поскольку молодого “шестидесятника” и “шестидесятника”, хлебнувшего тюремной баланды, разделило имя “Сталин”». В 1942 году В. Боков был призван в действующую армию. Находясь в военном лагере в Томской области, 19 августа 1942 курсант Боков был арестован за «разговоры». Был осуждён по 58-й статье (приговор трибунала Новосибирского гарнизона 25 марта 1943). Если А. Вознесенский в стихотворении «Друг, не пой мне песню про Сталина» лепил из него государственного монстра-злодея:
«Друг, не пой мне песню про Сталина.
Эта песенка не простая.
Непроста усов седина.
То хрустальна, а то мутна…..
И торжественно над страною,
словно птица страшной красы,
плыли с красною бахромою
государственные усы».
то В. Боков, встретившись с Куняевым во время перестроечных девяностых в Переделкино, сказал: “Станислав! Обязательно напечатайте мои новые стихи о Сталине. Вот они”, — и протянул рукопись. Первое же стихотворение называлось “Фамилия”.
«Фамилия вождя, пришедшая с Кавказа,
И серая вождёвая шинель
Была сильна, отважна, многоглаза,
И не было фамилии сильней.
Она стояла на квадрате мрамора
Заглавной буквой в сталинской судьбе.
Над ней летали грамота охранная
И органы с названьем “КГБ”.
Она и до сих пор ещё не стёрта,
Живая жизнь зовёт её сестрой.
Её непобедимая аорта
По трубам века разгоняет кровь.
Я жил при нём, при нём махал рукою,
Я понимал, что мне не жить в раю.
Прости, мой вождь, за то, что беспокою
Бессмертную фамилию твою!»
«Зная о дружеских отношениях Бокова с Вознесенским — “Бокову боково!” — добавил: «Андрей Андреевич будет удручён этими стихами. Он ведь убеждённый антисталинист! Но Боков махнул рукой: “В мои годы, Станислав, успеть бы сказать правду…” И предложил мне 3 декабря 2005 года для публикации в журнале, словно неожиданное откровение, которое удивило его самого:
«Тянется цепь его мрачных годов
По-над зубцами кремлёвских башен.
Думал свалить его подлый Адольф —
Сам свалился! А Сталин бесстрашен.
Что случилось со мной — не пойму:
От ненависти пришёл я к лояльности. (Выделено нами – В.К.)
Тянет и тянет меня к нему,
К его кавказской национальности».
В заключении, хочу привести еще несколько стихотворений о Сталине, написанные великими поэтами великой страны под названием СССР сразу же после окончания победоносной Великой Отечественной войны.
Александр Вертинский
С Т А Л И Н
«Чуть седой, как серебряный тополь,
Он стоит, принимая парад.
Сколько стоил ему Севастополь?
Сколько стоил ему Сталинград?
И в седые, холодные ночи,
Когда фронт заметала пурга,
Его ясные, яркие очи,
До конца разглядели врага.
В эти черные тяжкие годы
Вся надежда была на него.
Из какой сверхмогучей породы
Создавала природа его?…
И когда подходили вандалы
К нашей древней столице отцов,
Где нашел он таких генералов
И таких легендарных бойцов?
Он взрастил их. Над их воспитаньем
Долго думал он ночи и дни.
О, к каким роковым испытаньям
Подготовлены были они!…..
Как высоко вознес он Державу,
Мощь советских народов-друзей.
И какую великую славу
Создал он для Отчизны своей.
Тот же взгляд, те же речи простые,
Так же мудры и просты слова.
Над разорванной картой России
Поседела его голова».
Михаил Исаковский
СЛОВО К ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ
Оно пришло, не ожидая зова,
Пришло само — и не сдержать его…
Позвольте ж мне сказать Вам это слово,
Простое слово сердца моего.
Тот день настал. Исполнилися сроки.
Земля опять покой свой обрела.
Спасибо ж Вам за подвиг Ваш высокий,
За Ваши многотрудные дела.
Спасибо Вам, что в годы испытаний
Вы помогли нам устоять в борьбе.
Мы так Вам верили, товарищ Сталин,
Как, может быть, не верили себе. (Выделено нами – В.К.)
Вы были нам оплотом и порукой,
Что от расплаты не уйти врагам.
Позвольте ж мне пожать Вам крепко руку,
Земным поклоном поклониться Вам
За Вашу верность матери-отчизне,
За Вашу мудрость и за Вашу честь,
За чистоту и правду Вашей жизни,
За то, что Вы — такой, какой Вы есть.
Спасибо Вам, что в дни великих бедствий
О всех о нас Вы думали в Кремле,
За то, что Вы повсюду с нами вместе,
За то, что Вы живете на земле».
Александр Твардовский
В ЧАС МИРА
«Да, верить можно, верить нужно,
Что правда есть, – на том стоим, –
И что добро не безоружно:
Зло на коленях перед ним;
Что будет мир желанный в силе
И нас с детьми переживет, –
Недаром Сталин и Россия
Его надежда и оплот!».
В.И. Корнилов. К.э.н., доцент.
Председатель ЯО РУСО
По материалам Ст. Куняева.