Великий Октябрь — взгляд с церковной кафедры

Сто лет минуло с того великого дня, когда выстрел «Авроры» возвестил о рождении новой эпохи России. В пороховом дыму революции рождалась новая цивилизация, и на штыках революционных матросов и солдат входила в историю мужицкая правда, та правда, которую веками желал отыскать народ у царя, да так и не нашел.

Страна к тому времени представляла не просто клубок противоречий, а кипящий котел, и чем ближе был судьбоносный 17-й, тем сильнее котел закипал.

Возглавили Октябрь большевики, но условия его подготовила история: надежды добиться правды в рамках существующего строя исчерпали себя в предыдущие столетия.

Когда искали мужицкую правду Разин, Пугачев, Иван Болотников, надежда на царя и вера в него еще были, но постепенно кредит народного доверия таял, и уже в восстаниях XVII и XVIII веков чуткое ухо могло уловить грозовые раскаты будущего великого бунта, беспощадного, но не бессмысленного.

Патриотический всплеск настроений в 1812 году всколыхнул надежды: теперь, после разгрома Наполеона, учтя народный подвиг, царь обратит внимание на народные нужды, но этого не произошло. Интересы дворянства оказались выше народных чаяний, и потревожить «своих» царь не решился.

Реформа 1861 года, поначалу породившая большие надежды, быстро разочаровала народ, юридическая свобода не принесла реального благополучия, земля – главный источник существования, оставалась в руках помещиков. Конец XIX и начало XX века принесли лишь усиление гнета. Помещичьи хозяйства переходили на капиталистические рельсы, и жадную хватку капитализма крестьяне по чувствовали вскоре с утроенной силой. А потому с новой силой зрели гроздья народного гнева – это и открывает путь крестьянской войне, начавшейся уже в 1902 году: поджоги усадеб, убийства помещиков, захват помещичьих земель – не с большевиков это начиналось.

Среди противников советского строя нередко бытует мнение, что только с безрелигиозным сознанием можно было идти в революцию и только такое сознание могло принять и оправдать её. При этом совершенно игнорируется вопрос: а разве с глубоким религиозным сознанием можно было строить и поддерживать общество, где люди одной крови и одной веры буквально топтали своих единоверцев и соплеменников, не обращая внимания на грозное предупреждение Христа: «Горе вам, богатые! Ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне, ибо взалчете» (Лк. 6,24,25). «Трудно богатому войти в царство небесное» (Мф. 19,23).

Своему учителю вторит апостол Иаков: «Не бедных ли мира избрал Бог быть богатыми верою. Не богатые ли притесняют вас, и не они ли влекут вас в суды. Не они ли бесславят доброе имя, которым вы называетесь?» (Иак. 2, 57).

Россия была тяжело больна, больна глубоким социальным не равенством, отсутствием справедливости: «черна в судах неправдой черной»,  как писал поэт.

Столыпинская реформа не залечила ран, а лишь разбередила их, еще сильнее подогрев революционную ситуацию. Сама реформа, задуманная отнюдь не для улучшения положения крестьян, а для сохранения существующего строя, проводилась прежде всего в интересах землевладельцев. К тому же она разрушала вековую основу крестьянской жизни – крестьянскую общину, ломая давнюю хозяйственную и нравственную традицию. Чувство братства, коллективизма было в крови русского народа, и оно поддерживалось общиной, оно соответствовало и религиозной установке православия. А теперь по нему наносился сокрушительный удар.

Народ в своем большинстве отторг такое реформаторство, монархию оно не спасло, а революция уже стучалась в умы и сердца. В феврале 1917 года она постучится в двери Зимнего, а в ноябре – вихрем невиданных перемен ворвется в историю.

Уходящий строй не собирался легко уступать арену истории. Грозное время рождало суровые решения, и делать историю в белых костюмах и белых перчатках едва ли было возможно.

Не в интересах большевиков было развязывать гражданскую войну: власть была уже в руках, и укреплять её надо было мирным строительством – народ и так устал от войны. Но у капиталистов были иные планы. Мятеж чехословацкого корпуса в мае 1918 года открывает кровавую страницу Гражданской войны. Но народ в целом уже сделал свой выбор, и не только простой народ. 75 тысяч офицеров царской армии перешли на сторону большевиков – и это не кто-нибудь. Это боевые офицеры, окопники, прошедшие горнило Первой мировой, и, может быть, не для всех их это был легкий выбор, но именно в новой власти они увидели силу, способную удержать страну от распада.

Вот свидетельство знаменитого генерала А. Брусилова: «Революция была русской необходимостью. Большевики во многом оказались правы. Они с корнем вырвали русскую прогнившую аристократию, лишили фабрикантов и помещиков их богатств, накопленных в течение многих лет за счет русского народа. Большевики, наконец, сохранили целостность России».

Гражданская война при всех её жестокостях стала главным референдумом за социализм, где народ винтовкой и шашкой проголосовал за власть Советов.

Октябрь взвихрил историю: на арену вышли новые силы, в умы вошли новые идеи, и капитализм сделал большой шаг назад – в страхе перед новыми революциями европейские и американские капиталисты пошли на значительные уступки: резко сократилась продолжительность рабочего дня, рабочим стали предоставлять различные социальные гарантии.

Мы родились и выросли в эпоху социализма, когда над страной реяли красные флаги, флаги Победы, когда успехами советской науки гордилась страна и раздвигались горизонты будущего, когда принципом общения наций была дружба народов, когда золотой телец не стоял идолом на общественном пьедестале, а в обществе ценились честность и трудовой подвиг.

Мы никогда не забудем это счастливое время, воспетое поэтом: «И пусть нам лучшим памятником будет/ Построенный в боях социализм».

Протоиерей Александр КУЗЯЕВ.