В канун дня рождения нашего постоянного автора, известного ярославского писателя Евгения Гусева наш корреспондент попросил его ответить на несколько вопросов.
— Евгений Павлович, это ведь у вас предъюбилейный год. Чувствуете «груз лет»?
— Да, 15 октября будущего года мне исполнится 70. В некотором смысле – дата! Правда, как ни силюсь, не могу осознать всей её, этой цифры, весомости. Я не кокетничаю, это так и есть. В душе и в голове другой возраст. Но, как ни говори, пора подводить итоги. Уже в 2017 году насчитал несколько поводов, чтобы оглянуться в прошлое.
— День рождения писателя – повод задуматься о сделанном, свершённом, поразмышлять о дальнейших творческих планах. Как вы намерены его отметить?
— Буду, как всегда, читать и писать. Другого дела у меня нет. «Во мне уже стара / привычка слово ставить после слова», как говорила Б.Ахмадулина. Наверное, традиционно проведу свой творческий вечер, то есть встречусь с читателям. Познакомлю их с новыми стихами, пусть думают, что с литературой у нас всё в порядке. Заранее благодарен тем, кто почтит меня своей приязнью. Но день рождения – не повод для массовых ликований. Это сугубо интимное, личное дело. Задумываться о сделанном и свершённом пока не тянет, считаю это бесполезным, пустым занятием. А творческие планы у писателя одни – писать, создавать смыслы, по возможности хорошо, чтобы не обмануть доверие читателя.
— Вам повезло родиться в один день с Лермонтовым…
— Повезло? Скорее – угораздило. Знаете, какой у Лермонтова был характер? Не приведи Бог! Не знаю, влияют ли звёздные знаки на судьбу человека, но в своём поведении нередко замечал, особенно раньше, много схожего с Михаилом Юрьевичем. Не собираюсь ставить себя вровень с гениальным человеком, но что есть, то есть. К стихотворению «Лермонтов» я взял эпиграфом его строки: «Что без страданий жизнь поэта? / И что без бури океан?». Оно есть в моей книге «По набережной Леты», там всё сказано.
— Эта книга у вас итоговая?
— Точнее сказать — последняя по написанию. Она для меня самая дорогая. Почему? Потому что я её составил и издал сразу по возвращению с того света. Да, именно так. Многие знают о моих поликлинических мытарствах, повторяться не буду. Скажу лишь, что часть книги написана в больничной палате между операциями, когда были сплошные капельницы да перевязки. Едва научился держать авторучку, жена заставила писать. А когда привезли домой полуживого, ещё не имея возможности ходить, Людмила под мою диктовку составляла эту книгу. По мнению специалистов и читателей сборник получился, был отмечен на многих литературных конкурсах. Только в этом году «По набережной Леты» получила первый приз на Всероссийском поэтическом конкурсе «Поклон тебе, Отчизна!». Горжусь этой победой. А в середине сентября пришло известие, что книга стала дипломантом Международного литературного Форума «Золотой Витязь» в номинации «Поэзия». Это мне приятно и дорого. Этот Форум, кстати говоря, на сегодняшний день — один из самых серьёзных и внушительных литературных конкурсов, где приняло участие около пятисот человек из сорока регионов России и пятнадцати стран мира. Президент «Золотого Витязя» народный артист, член Союза писателей России Н.П.Бурляев прислал лестный поздравительный текст.
— И мы поздравляем! Как в Ярославле отмечено это событие?
— Как обычно – ноль внимания… Да я не обижаюсь, уже привык. У меня шесть побед в международных литературных конкурсах и семь во всероссийских, лауреатских званий не счесть. И что?.. Вот именно! Ни в газетах, ни по телевидению, ни по радио слова не было сказано. Властям предержащим нельзя замечать Гусева, опасно, — сверху дана установка «не дружить с этим патриотом». Сначала переживал, недоумевал, а потом плюнул – плетью обуха не перешибёшь. Но я сам выбрал себе путь, судьбу – быть с народом, обворованным нынешними временщиками и проходимцами в чиновничьих тогах, защищать простого русского человека с помощью главного своего оружия – слова. Говорят, мои публикации в «Советской Ярославии» пользуются успехом, помогают людям, поднимают в них дух. Кстати, не так давно были опубликованы две мои статьи под общим названием «Ярославская литература в опасности» о беспределе, творимом областной комиссией по присуждению литературных премий. Осерчали, говорят, на меня эти «комиссары в пыльных шлемах», но продолжают творить свои чёрные дела. На днях узнаю, что новоявленный лауреат областной литературной премии, то есть «лучший писатель области» – свят-свят! — М.Нянковский издал книгу члена комиссии М.Ваняшовой, где та с восторгом и восхищением пишет о разрушителе нашего первого русского репертуарного театра Е.Марчелли. Теперь Михаил Александрович этому «ареопагу» по гроб жизни служить будет, обязан – облагодетельствовали. Вот так, ты – мне, я – тебе. И всё им с рук сходит. Самое удивительное, что эта пирочумная фиеста, это рвачество нашим областным властям до лампочки. А может, и выгодно. Скорей всего, что так, — сверху дана отмашка на уничтожение русской культуры, литературы, образования, духовности… Извините, отвлёкся.
— Но, как нам известно, вы сейчас готовите к выпуску необычную для чтителей книгу – сатиры и юмора. Это так?
— Так. Но почему «необычную»? Этот жанр в моей творческой биографии занимает немалое место. К слову сказать, у меня шесть книг на эту тему, к тому же имя Е.Гусева входит в Антологию сатиры и юмора России ХХl века. Да, готовлю. Посвящена будет 100-летию Великой Октябрьской Социалистической революции, в содержании – стихи социального звучания, часть из которых была опубликована в «Советской Ярославии». Областное отделение КПРФ оказывает помощь.
— Когда вы начали писать, почему? Что было первым вашим произведением? Кто был вашим первым учителем?
— В юности писал много и часто, но в стол, как говорится, для себя и друзей. Что-то сокурсники или сослуживцы до сих пор цитируют, хотя у меня из тех сочинений ничего не сохранилось. Первое стихотворение было опубликовано в газете «Советский воин», когда служил в Группе Советских войск в Германии в роте разведки. Редактор, молодой лейтенант, помню, был рад, что нашёл интересного, как ему казалось, автора из солдат. А у меня особой радости это почему-то не вызвало. Наверное, потому, что легко писалось, быстро, без особых душевных затрат. Тогда ещё не знал, что впереди писательская судьба. Всё время отнимала служба. Но когда пришёл на «гражданку», ощутил потребность увидеть опубликованными свои стишки. Отнёс в «Юность», напечатали, пригласили на литобъединение. Походил, но потом бросил. Тогда ещё не до конца во мне сформировался писатель, основное время отнимал спорт и служба. Да и гулёна был не из последних. «Чтил я удаль и крик в повесе», как говорил Есенин. Долго, к сожалению, варился в собственном соку. Но с учителями повезло. Умнейший человек, талантливый писатель, прекрасный поэт В.В.Рымашевский похвалил мои стихи, хотя вряд ли было за что. Фронтовику они и понравились, наверное, тем, что были о войне, о ветеранах Великой Отечественной. Делал как бы вскользь некоторые замечания, но я их схватывал на лету, уже тогда поняв, что надо учиться. Столь же тактичным и мудрым учителем оказался В.А.Лебедев. Затем у каждого классика, у каждого русского поэта чему-то учился. Особенно у поэтов-фронтовиков.
— Ярославскому отделению Союза писателей России скоро исполняется 80 лет. Что, по-вашему, изменилось с советских времен? Как вы относитесь к этим изменениям?
— Наша писательская организация, являясь одной из старейших в России, имеет богатые творческие традиции. Мы гордится именами великих писателей, ставших признанными классиками мировой и отечественной литературы от Некрасова с Трефолевым до Чеканова с Серовым. Обо всех я писал в «Советской Ярославии». Сегодня в нашем коллективе 27 человек талантливых поэтов, прозаиков, критиков и драматургов. С ноября 2013 года, после изгнания бездельника Кемоклидзе, организацию пришлось в буквальном смысле вытаскивать из долговой ямы и реанимировать. Коллективу это стоило огромного труда, а для меня обернулось потерей здоровья. Но сейчас, освободившись от прилитературных коновалов, сняв хомут со своей шеи, мы уверенно смотрим в будущее. Если говорить о ситуации в творческом процессе вообще, то его можно назвать безвременьем, поскольку прежние устои рухнули, а новые ещё не появились. Писатели, как и большинство людей других творческих профессий, брошены на произвол судьбы. Каждый выживает, как может. А государство, в отличие от советского периода, не считает нужным поддерживать «инженеров человеческих душ», как раньше называли писателей, даже морально. Разве это может радовать? Остаётся только надеяться на изменение сознания нашей правящей элиты, на то, что придёт понимание необходимости сохранения исторической памяти, духовной основы государства.
— Что изменилось с советских времён, есть ли писатель равный советскому?
— Я считаю себя советским писателем, мой голос, творческий почерк, стиль и так далее формировались в то время. Что изменилось? Почти всё. И не в лучшую сторону. Нет нынче писателя, равного советскому. А советские или поумирали, или бросили писать, ощутив себя ненужными. Таланты, разумеется, появляются, этим Россию не удивишь. Но они наталкиваются на безразличие государства и затухают. Дело в том, что сейчас безудержно продвигают удобных и лояльных составителей текстов, псевдописателей, особенно тех, кто без устали плюёт в нашу историю, похабит нашу культуру. Посредственного сочинителя М.Нянковского за бездарную книгу «Черновик» сделали лауреатом областной литературной премии. Уму не постижимо! Опозорились на весь белый свет. И хоть бы хны. Для наших руководителей, сдаётся мне, основным документом является план Алена Даллеса, который надо неукоснительно выполнять. В этом плане чётко всё прописано, намечены пути, поставлены ориентиры по уничтожению «самого непокорного на земле народа». «Нынче пошлости слава и почести, / ей в России теперь благодать!», как сказал Евтушенко. В советское время мы знали, что профессия писателя востребована. Сейчас испытываешь чувство признательности стране, которая, увы, как Атлантида, ушла от нас, распятая временщиками.
— Произойдут ли изменения к лучшему?
— Обязательно, но не при этом режиме.
— Значит, писатель сегодня как бы и не нужен?
— Писатель, можете мне поверить, и сегодня нужен, и сегодня востребован. У него есть своя аудитория, свои читатели, да и уважение к нему ещё не совсем убили. «Любовь к отеческим гробам» сегодня — предмет насмешек, но всё ощутимее возврат к истинным духовным ценностям. Мы призваны на служение отечественной литературе, не сочтите за фразу. На служение, а не в услужение. Моё мнение таково: если ты ощущаешь себя писателем, то просто обязан быть гражданином. Лучше Некрасова не скажешь. Сейчас появились самопальные авторы. Это не страшно. Вернее, уже не так страшно, как в начале, когда казалось, что бедламу конца и края не будет. Но нынешняя реальность такова, что если ты любишь Родину, уважаешь её прошлое, чтишь традиции, то у тебя нет статуса писателя. То есть ты вроде и пишешь, и издаёшься, и читатели у тебя есть, но ты не угоден этой власти. Поэтому тебя надо отстранять, а то и устранять. К сожалению, примеров предостаточно. Но жизнь всё равно прекрасна, потому что есть творчество.
— В советское время был лозунг: «Искусство принадлежит народу!» А сейчас?
— И сейчас – народу. Только воровскому, преступному, наглому и циничному, захватившему власть, присвоившему национальные богатства, разграбившему страну. Всё и вся во власти капитала. Если бы я родился не семьдесят лет назад, а тридцать, я бы, наверное, так не переживал за судьбу Родины. Но мне есть с чем сравнивать, поэтому и болит душа.
— Мрачная картина!
— Да, реальность, на мой взгляд, такова. А вы хотели, чтобы я нарисовал вам другую, менее мрачную картину? Тогда ищите нового Ваську Пономаренко или Кемоклидзе. У них всё было прекрасно и удивительно. Есть ещё Познер, Гозман, Гельман, Макаревич, Розенбаум, Сванидзе… Грибоедов устами Чацкого о них сказал: «Ни звука русского, ни русского лица».
— Какой выход, как исправить положение?
— Сейчас никакого выхода нет, и положение никак и ничем не исправишь, — в лесу медведь хозяин. Думаю, поэтому у «партии власти» на эмблеме этот хищник – мощный, коварный, бескомпромиссный, жестокий, злой. Ежу понятно, что нравственные ориентиры должны быть отделены от денег и иметь приоритет. А что у нас? А у нас этого нет и не предвидится. Вот тут вся она, «партия власти». Поэтому патриотизм, сострадание, справедливость, нравственность, духовность – это неликвидные, как сейчас говорят, вещи. И как бы мы ни рассуждали об этом, система просто отторгает то, что не приносит прибыль в кратчайшие сроки. Причём отвергает самым иезуитским способом. Поэтому всё чаще народ цитирует Некрасова: «Бывали хуже времена, но не было подлей».
— Ваши стихи согреты тревогой о простом русском человеке, о русской деревне, о России. Что такое в вашем понимании патриотизм?
— Это вы хорошо сказали – «согрето тревогой». Не будь во мне этой тревоги, тогда и писателя Гусева не было бы. Нельзя художнику сегодня жить благодушно, без тревоги за семью, за народ, за страну. Сейчас всё яснее становится, всё очевиднее, что Россию умышленно ведут к пропасти, к гуманитарной катастрофе. Кто ведёт? Те, кого мы выбрали своими руководителями. Пока есть ещё чем гордиться, но есть чему и ужасаться. И этого становится всё больше. Мне говорят: у вас патриотическая поэзия. Это неверное определение. Нет поэзии патриотической, религиозной и так далее. Поэзия – сама по себе, она или есть, или её нет. Ведь не любой же текст, написанный в столбик, можно назвать поэзией. И отличить художественное произведение от словесной погремушки не так уж и сложно. О патриотизме сейчас говорят очень много. И мне кажется, его заговорили, утопили в пучине дежурных фраз.
— Но есть государственная программа по патриотическому воспитанию. Значит, не всё так плохо.
— Не смешите меня. Вы можете назвать хоть одно начинание в «новой России», как любят говорить наши лукавые либералы, чтобы оно пошло на пользу народу? Все реформы – сплошь провальные. Спохватились, о патриотизме заговорили. Поняли, что через год-другой наши ЕГЭнутые отроки начнут всем подряд глотки рвать. За кремлёвской стеной не спрячешься. Что, раньше не ясно было, что без любви к Родине её и защищать будет некому? Бездарные, скудоумные, продажные политики, жульё и казнокрады – вот наша правящая элита. Сажают друг друга за решётку, а что толку? Ведь ничего из советского прошлого не взято на вооружение, всё только ломается и оплёвывается. Совсем недавно, я это прекрасно помню, слово «патриотизм» у нас было под запретом, считалось оскорбительным для либерального уха. А вся эта нынешняя мышиная возня под названием «патриотическое воспитание молодёжи» — ложь и витийство, декларации. Очередной распил бабла. Вот это у нас чиновники научились делать виртуозно, с размахом. Им не до воспитания, тем более патриотического. Раньше была масса книг для детей, где молодой человек узнавал, что «в жизни всегда есть место подвигу», у него учащённо билось сердце, когда он читал про Павку Корчагина, партизана Лёню Голикова, про молодогвардейцев. Ему не надо было ничего доказывать, объяснять. Книга была действительно другом и октябрёнка, и пионера, и комсомольца. Советский Союз не зря называли самой читающей страной в мире. Это не миф, не выдумка, не пропаганда. Перед вами живой свидетель. Были газеты для молодёжи, издававшиеся миллионными тиражами, — «Пионерская правда», «Комсомольская правда», журнал «Юный натуралист», по радио ежедневно звучала «Пионерская зорька». Всё это уничтожено. Так о каком патриотическом воспитании можно говорить? Да, акции есть, а работы нет. Хотя, конечно, есть исключения. Я близко знаком с Андреем Палачёвым, руководителем Ярославской областной детско-молодёжной военно-патриотической организации «Десантник». Думаю, что второго такого энтузиаста своего дела нет во всей России. А все остальные организации, комитеты и советы изображают лишь «шаги за сценой» да себя хвалят.
— Как вы оцениваете своё место в литературе?
— Как весьма скромное. Я не кокетничаю, не набиваю себе цену, хотя, конечно, и занижать её не собираюсь. Мэтром себя не считаю, потому что не люблю учить, не считаю, что есть у меня такое право. Конечно, написано много всего разного, но что останется на книжных полках и в душах людей – никто не знает. О месте в литературе любого писателя можно судить лет через сто после его ухода, когда всё уляжется, отлежится, пройдёт, как говорится, проверку временем.
— Каковы ваши планы, чем сейчас занимаетесь?
— В будущем году может выйти книга о художнике О.П.Отрошко, поэма из пяти глав, если найду денег. Мне она дорога, как и сам человек, кому посвящена. Ждут своей доработки несколько статей о литературе, о писателях, о ветеранах войны. В планах написать о журналистах, о музыкантах, об артистах. Сейчас нахожусь под сильным впечатлением от прочитанных книг Юрия Полякова «По ту сторону вдохновения» и «Обломки поэта». Ждут своего прочтения книги В.Распутина, А.Проханова, З.Прилепина, В.Дворцова. Довлатова, может быть. Если говорить о писательской организации, то это – открытие литературного музея. Много планов и надежд возлагаю на это. Конечно, если писательский домик не отнимут, не приберут к рукам хваткие чиновники. Есть горький опыт, чтобы так говорить – книжное издательство закрыли и литературный журнал прихлопнули. Не церемонятся с писателями, не смотря на прямые указания президента.
— Вы счастливый человек?
— Н-да… «На свете счастья нет, но есть покой и воля», если верить Пушкину. Я с ним согласен. Когда покой на душе и в доме, тогда хорошо думается и пишется. У воли несколько значений. Воля человека и воля вольная, например. То и другое необходимо писателю, потому что он должен быть свободным, правда, иметь внутренний стержень и нравственный ориентир. Воля – хорошо, вольница – плохо. Прошёл через это, знаю. Считайте, в общем, что перед вами счастливый человек.
— Что вам больше всего помогает в жизни?
— Вера, надежда, любовь. Зря улыбаетесь. А что остаётся? Только верить и надеяться. Но главное, конечно, любовь. И ещё творчество. Сейчас это – главное, основное дело моей жизни. Оно не просто помогает, а спасает. Конечно, никто меня не освобождал от обязанностей руководителя ярославского Союза писателей, но благодаря Людмиле могу заниматься «святым ремеслом», как говорила Каролина Павлова. Если чувствуешь, когда пишешь стихи или прозу, что получается что-то путное, стоящее, возникает душевный подъём, состояние радости ни с чем не сравнимое, жить хочется.
— Какие качества в человеке больше всего любите, цените?
— Добросердечие, юмор и самоиронию. Открытость люблю, застенчивость. Есть ещё люди, способные краснеть и смущаться. Они мне приятны.
— А не любите?
— Отсутствие этих качеств. Высокомерие и наглость, самоуверенность, хитрость и лицемерие не люблю в людях. Среди моих друзей таковых нет.
— Вы весёлый человек?
— Я грустный человек. Хотя с чувством юмора у меня, кажется, всё в порядке. Готов посмеяться над хорошей шуткой, над остроумным не пошлым анекдотом. Вообще пошлости не терплю ни в чём, брезглив, знаете. Анекдоты слушаю с удовольствием, но почему-то не люблю их рассказывать.
— Какими качествами должен обладать руководитель писательской организации?
— Теперь я это точно знаю — терпением. Терпением и ещё раз терпением. Но я этим качеством, увы, обладаю не в полной мере, если не сказать больше. Знаю за собой этот грех, поэтому в прошлом году подал заявление об отставке. Но вот уже четвёртый год коллеги единогласно продлевают мои полномочия, и я ценю их доверие. Работаю над собой, кое-чего достиг, понял.
— Нужна ли сейчас, в наше жестокое и прагматичное время, поэзия?
— Поэзия – словесное художественное творчество, обращённое к человеческому сердцу. Значит, пока жив человек, нужна будет и поэзия. И ничего ей не угрожает, у неё нет и не может быть врагов. У Евтушенко и на этот счёт сказано гениально:
Поэзия – великая держава.
Империй власть, сходящая с ума,
ей столько раз распадом угрожала,
но распадалась всё-таки сама.
Поэзия в наше время не просто нужна, а жизненно необходима. Лишь она может противостоять, противодействовать, положить конец безвременью, бездуховности, нравственному распадку.
— Каков ваш девиз по жизни?
— Ничего нового: оставаться верным себе, быть полезным обществу, стране. Но это не девиз, а жизненная установка. А девиз я взял из Гёте: «Лишь тот достоин чести и свободы, кто каждый день идёт за них на бой».
— Какое место на земле является вашим любимым?
— Деревня Перекладово в Даниловском районе, где прошло моё детство. Хотя, конечно, ещё раз побывал бы в деревне Раи в гостях у художника О.П.Отрошко. Действительно — райское место, там мне хорошо пишется. Город Ярославль также является любимым местом на земле.
— Спасибо за ответы, Евгений Павлович!
— Спасибо Вам, что дали возможность поразмышлять, кое-что вспомнить, поделиться своими мыслями!
Вопросы задавал Николай Мишуров