О ситуации с сохранением исторического облика Ярославля рассказывает историк, археолог, преподаватель ЯрГу им. П.Г.Демидова, заместитель председателя областного отделения ВООПИК и член общественного совета при ДООКН ЯО Иван Викторович Фролов.
«Древний город, устремлённый в будущее» — так с недавних пор принято говорить про Ярославль. Эта красивая фраза, за которой хочется видеть стремление развивать городскую среду при обязательном сохранении историко-культурного наследия. Его наличие позволило в 2005 году Историческому центру города Ярославля войти в список памятников Всемирного наследия ЮНЕСКО. Кажется, для этого нет никаких препятствий: и федеральное законодательство, и международные законодательные акты, ратифицированные Российской Федерацией, стоят на защите памятников истории и культуры федерального значения. Однако защищённость объектов культурного наследия даже в границах территории памятника Всемирного наследия носит номинальный характер. А как обстоят дела на практике?
На практике и власти города, и хозяйствующие субъекты видят в старинных зданиях явную помеху для развития городской среды: старое — значит ветхое, ветхое – значит плохое, плохое – значит под снос. Чтобы не быть голословным, приведу лишь один пример 2017 года (а сколько всего таких примеров!). Летом этого года в Ярославле в зоне ЮНЕСКО по адресу Собинова, д. 10 было снесено старинное здание, которое, увы, градозащитники не успели оформить как выявленный объект культурного наследия. На том основании, что здание не имело правового статуса «памятник архитектуры» (хоть и обладало всеми признаками такового!); оно было разрушено собственником по требованию мэрии! Здание в плохом состоянии – или ремонтируйте, или сносите – примерно так звучал в СМИ комментарий мэра. Всё по закону? Или нет? Видимо, ни собственник, ни мэрия не в курсе того, что памятником Всемирного наследия является сохранившаяся в Ярославле уникальная городская среда, частью которой был и снесенный дом, и его уничтожение должно было быть согласовано с департаментом охраны объектов культурного наследия Ярославского области. Такого согласования не было ни у собственника, ни у мэрии!
Но если объекты архитектуры являются видимой и хорошо осязаемой частью культурного наследия, то скрытые под землей объекты археологии, распознать которые способны только специалисты, ещё более беззащитны. Повреждение или даже уничтожение объектов археологии не вызывает осуждения со стороны общества и даже власти, варварское отношение к археологическому наследию считается естественным, хоть и противозаконным.
Приведем еще один пример. В июне текущего года, именно в тот день, когда в Ярославле проводился учредительный съезд российского отделения ИКОМОС (международная ассоциация по сохранению всемирного культурного наследия), в самом центре города, около Знаменской башни, в границах памятника археологии федерального значения, земляные работы велись без всякого археологического сопровождения. Просто трактор копал землю, выворачивая артефакты наружу без какой-либо фиксации и сбора для последующего включения особо ценных предметов в состав государственной части музейного фонда России.
В ходе проверки со стороны департамента охраны объектов культурного наследия Ярославской области было сделано заключение о нарушении, которое заключалось… Как вы думаете, в чём? В повреждении или уничтожении культурного слоя? Отнюдь нет. В ведении земляных работ без согласования с департаментом. И на том спасибо! Департамент сослался на то, что работы якобы велись в границах ранее нарушенного культурного слоя и, по этой причине, повреждений не было. Всё хорошо, но по закону даже на поврежденном культурном слое земляные работы должны вестись под наблюдением археолога, чтобы собрать и зафиксировать артефакты, которые неизбежно присутствуют в перекопанных напластованиях, и приостановить работы в случае обнаружения захоронений, древних построек или участков нетронутого культурного слоя.
На возражения о том, что невозможно оперативно получить разрешение (открытый лист) на археологическое сопровождение для того, чтобы оперативно устранять, скажем, аварии, я отвечаю: во-первых, наибольший вред сохранению культурного наследия наносят не чрезвычайные ситуации, а плановая замена инженерных сетей и коммуникаций, которая ведется каждый год, и к которой можно подготовиться заранее. Во-вторых, если городские власти будут заинтересованы в сохранении культурно-исторического наследия и в его популяризации, проблему получения разрешения (открытого листа) на случай непредвиденных работ (устранение аварий) решить несложно, как это сделано, например, в Москве или Новгороде. Вот и сейчас мы можем наблюдать, как в самом центре города были установлены опоры нового освещения церкви Ильи Пророка. Работы велись в границах памятника археологии и снова без проведения необходимых изысканий. Это тоже была непредвиденная аварийная ситуация?
Не так давно, в июле 2017 г., археологами ИА РАН возле Митрополичьих палат была найдена уникальная печать княгини – матери первого ярославского князя. Данная находка вызвала массу позитивных откликов в социальных сетях, СМИ и профессиональном научном сообществе. А представьте, сколько открытий не совершено, сколько уникальных артефактов беззвозвратно утрачено из-за отсутствия в городе регулярного археологического надзора и просто саботажа проведения охранных археологических мероприятий хозяйствующими субъектами и властями города?
Что уж говорить о территориях города, где объекты археологии не выявлены и не поставлены на государственный учёт и охрану! Когда люди, интересующиеся археологией, но не связанные с этой профессией, вспоминают о Ярославле, первое, что им приходит на ум – это Стрелка. И это не случайно. Именно на Стрелке Институтом археологии проведены масштабные, самые крупные раскопки за всю историю археологических исследований в городе, сделаны самые интересные находки, совершены значительные, с научной точки зрения, открытия. Если изучать археологию по публикациям в СМИ и соцсетях, может сложиться впечатление, что за пределами Стрелки в городе Ярославле археологии нет вовсе. Это всё равно что утверждать: за стенами Кремля нет археологии в Москве! Абсурд. Но этот абсурд укоренился в сознании обывателей в нашем городе.
У кого, например, ассоциируется слово «археология» и, скажем, Брагино? Дзержинский район – один из молодых районов города, образован в 1979 году. Какая здесь может быть археология? Что ценного можно обнаружить в земле на месте проектируемых новостроек? Мой ответ: всё что угодно – от стоянки первобытных людей до усадьбы поместного воина армии Ивана Грозного. Именно здесь расположена Норская слобода, и археологические разведки городского отделения ВООПИК в 2015 году показали наличие здесь прекрасно сохранившегося культурного слоя. Если обратиться к старинным картам и планам, то мы увидим, что на территории, где теперь располагаются новые районы города, когда-то существовали древние поселения, названия которых до сих пор сохраняются в названиях улиц и микрорайонов.
Возникает вопрос: почему перед тем, как выдать разрешение на масштабное строительство, власти не требуют проведения обязательной по закону историко-культурной экспертизы земельных участков в форме археологических разведок? Почему? Может, они просто не знают о существовании федерального законодательства? А может, просто не хотят знать? Зачем городу, устремлённому в будущее, знать своё прошлое?
Для меня как археолога качественным показателем правильно организованной работы по сохранению культурного наследия в городе является наличие среди находок берестяной грамоты. Там, где охрана археологического наследия превращена в систему и часть политики местных властей, такая находка уже сделана.
Источник: ЯРНОВОСТИ