— Доля тех, кто считает, что интересы власти и общества не совпадают, выросла за счет сокращения доли неопределившихся, — отмечает секретарь ЦК КПРФ, доктор политических наук Сергей Обухов в интервью «Свободной Прессе».
— Это значит, никаких глобальных изменений в настроениях общества, по сравнению с 2007 годом, сейчас нет. Да, мы имеем срез мнений по отношению, как модно говорить у либералов, общественного договора с властью. Но видим — если непредвзято смотреть на данные «Левады» — что стабильность сохраняется. Общество выживает, и занято другими проблемами.
«СП»: — Почему все-таки не происходит роста протестных настроений?
— Ключевой индикатор — не совпадение интересов власти и общества, а уровень политизации общества. Вспомните определение революционной ситуации в классическом марксизме — «верхи не могут, низы не хотят». У нас же низы декларируют, что вроде бы «хотят». Но верхи все равно «могут» — это видно по результатам выборов.
В итоге недовольство граждан нарастает, но в действие — в политизацию — этот субъективный фактор не превращается.
Бесспорно, и показатели «Левады» — негативные для власти. Да, общество раздражено — но это глухое раздражение, когда «настоящих буйных мало — вот и нету вожаков».
«СП»: — В цифрах политизацию можно измерить?
— Наш Центр исследований политической культуры России ведет мониторинг несколько по другим параметрам — по соотношению деструкции и позитива в обществе. Начало наблюдений — 1989 год. Это поздний СССР, когда часть элиты работала на разрушение Союза.
Элита тогда стремилась, напомню, отказаться от советского имперского проекта, и войти на вассальном положении в проект западный. Неслучайно в те годы был популярен пропагандистский лозунг «Европа от Атлантики до Владивостока». Логика тогдашних функционеров — КГБ, партийной верхушки и красных директоров — была примерно такой: будем пить баварское пиво, откажемся от Средней Азии и прочих национальных окраин, разменяем власть на собственность.
Собственно, 1989-й год — это пик переполюсовки интересов в обществе. Так вот, тогда соотношение деструкции и позитива было 8:1. С тех пор мы делаем замеры регулярно, на протяжении 30 лет. И результат 2019 года — соотношение деструкции и позитива 3:1. Причем это соотношение, с некоторыми колебаниями, остается неизменным все нулевые годы.
Это означает, что пока масса позитивно настроенных сограждан — тех, кто поддерживает власть — массу недовольных политически переигрывает. Замечу, что и «Единую Россию» поддерживает примерно треть общества.
Да, среди этих позитивно настроенных есть олигархический слой, есть прикормленная обслуга олигархов, есть также высшая прослойка среднего класса, которой есть что терять. Остальные группы «позитивистов» раздроблены, и их интересы не проявлены — но эти группы имеются.
Поэтому, глядя на социологию «Левада-центра», я понимаю: она нужна, в том числе Кремлю — чтобы понимать, как действует массовое сознание накануне транзита власти Владимира Путина. Но я не вижу в этих цифрах ничего критичного.
«СП»: — Что могло бы резко усилить политизацию?
— Здесь можно вспомнить опыт позднего СССР — техногенные катастрофы и крупные внутриполитические поражения. Напомню, на излете Советского Союза наблюдались конфликты с национальными республиками, когда Михаил Горбачев то применял силу для их усмирения, то отступал, поджав хвост, и тем самым еще больше дестабилизировал ситуацию.
Сегодня одним из драйверов политизации является пенсионная реформа — рана от нее не зажила. Согласно нашим исследованиям, ее не приняли более 80% сограждан. Это осложняет отношение власти и общества, и сокращает власти поле для маневра.
«СП»: — Но маневр все же возможен?
— Да. Мы видим, что нынешняя властная верхушка — я говорю не про «Единую Россию» — оказалась чуть умнее верхушки КПСС. Хотя, с другой стороны, советская верхушка сдавала страну, а нынешняя даже не собирается. Здесь можно вспомнить слова бывшего руководителя Совбеза РФ Александра Коржакова: «Вы рулили страной 70 лет — хватит, дайте порулить другим».
С другой стороны, мы помним примеры, когда власть отдавать не хотели — и пришлось бежать.