(к 220-летию со дня рождения Ф.И. Тютчева)
Статья первая
В русскую историю Федор Иванович Тютчев вошел, прежде всего, как поэт, а его дипломатический и публицистический таланты оставались в течение довольно продолжительного времени вне поля общественного внимания, а если о них и говорили, то в качестве дополнения к его портрету. В день юбилейного дня рождения Ф.И. Тютчева (5 декабря), с учетом его дипломатической и публицистической деятельности, необходимо вспоминать о нем не только как о великом русском поэте, но и как о выдающемся государственном деятеле и политическом мыслителе.
Федор Иванович Тютчев родился 5 декабря 1803 года в фамильной усадьбе Овстуг Орловской губернии (ныне — Брянская область). Он принадлежал к древнему русскому дворянскому роду, известный с XIV века. В частности, успешная дипломатическая миссия прямого предка поэта Захария Тютчева, посланного великим князем Дмитрием Донским в ставку Мамая для оценки потенциальной угрозы русскому войску, нашла отражение в «Сказании о Мамаевом побоище», а позже этот исторический факт вошел в «Историю государства Российского» Н.М. Карамзина. Отец поэта И.Н. Тютчев в последние годы жизни возглавлял государственную организацию «Экспедицию Кремлевского строения», следившую за состоянием исторических памятников. Мать Ф.И. Тютчева Е. Толстая, по словам русского публициста, поэта, одного из лидеров славянофильского движения, И.С. Аксакова, «женщина замечательного ума». Семья Тютчевых жила очень дружно и хлебосольно. Историк М.П. Погодин, близкий друг их семьи отмечал: «Смотря на Тютчевых, думал о семейственном счастии. Если бы все жили так просто, как они». Родители стремились дать детям хорошее домашнее образование: учили русскому и французскому языкам, музыке». Одним из первых наставников по русскому языку маленького Федора был крепостной крестьянин его родителей Николай Афанасьевич Хлопов, Он сыграл в жизни Ф.И. Тютчева такую же роль, как Арина Родионовна в духовно-нравственном становлении А.С. Пушкина. Известно, что до 5 лет А.С. Пушкин изъяснялся только на французском языке. С русским языком он познакомился, когда по распоряжению бабушки по материнской линии к нему была приставлена в качестве няни Арина Родионовна. Свои первые стихи он писал исключительно на французском языке. Не случайно у него в Царскосельском лицее была кличка Француз. Благодаря Арине Родионовне он познал прелесть русского языка, записывая не только сказки, но также и русские народные песни и пословицы которые няня знала великое множество. Не случайно он называл ее мамушкой. Николай Хлопов, который обучал Федора русской грамоте, незадолго до своей смерти, в 1826 году, подарил поэту икону, которую тот хранил до конца жизни. На ней он подписал: «В память моей искренней любви и усердия к моему другу Федору Ивановичу Тютчеву. Сей образ по смерти моей принадлежит ему. Подписано 1826 Марта 5-го Николай Хлопов». В письме дочери Анне Ф.И. Тютчев писал:
«Николай Афанасьевич вполне напоминает знаменитую няню Пушкина, воспетую и самим поэтом (Пушкиным – В.К.) и Дельвигом, и Языковым. Этим няням и дядькам должно быть отведено почетное место в истории русской словесности. В их нравственном воздействии на своих питомцев следует, по крайней мере отчасти, искать объяснение: каким образом в конце прошлого и в первой половине нынешнего (то есть XIX.- В.К.) столетия в наше оторванное от народа общество… пробирались иногда, неслышно и незаметно, струи чистейшего народного духа…».
С детских лет Ф.И. Тютчев много читал: увлекался стихами Г. Державина, В. Жуковского и М. Ломоносова, и, конечно, «Историей государства Российского» Н. Карамзина. В 14 лет по рекомендации декана отделения словесных наук Московского университета, автора знаменитой русской песни «Среди долины ровныя», А.Ф. Мерзлякова был принят в Общество любителей российской словесности в феврале 1818 года. В 16 лет Ф.И. Тютчев стал студентом факультета словесных наук Московского университета, сдав на отлично экзамены по истории, географии, и иностранным языкам, среди которых были латынь, французский и немецкий. По окончании Московского университета его ожидала дипломатическая служба за границей на протяжении 22 лет, затем — на родине. По прибытии в Санкт-Петербург возвратился в Министерство иностранных дел и с 1848 года занял должность старшего цензора, через 10 лет назначен председателем Комитета иностранной цензуры и получает чин статского советника. Согласно петровскому «Табелю о рангах», становится генералом. На этом посту Федор Иванович прослужит 15 лет, вплоть до своей кончины. Удавшаяся карьера, успехи в светской жизни (высшее общество восхищается остроумием поэта и его публицистическим красноречием), однако все это не приносили душе Ф.И. Тютчева умиротворения и покоя. Слишком его ум с момента пребывания за границей оказался поглощен раздумьями о месте и роли России на международной арене. Живя за границей, он имел возможность лучше многих понимать, как на самом деле относятся в Западной Европе к России. Уровню его информированности мог бы позавидовать любой российский дипломат в наши дни. Он находился в приятельских отношениях со многими королями (Германская конфедерация включала в себя 26 немецких государств, наибольшим из которых было королевство Пруссия), местной знатью, но и с корифеями европейской культуры — Гейне, Шеллингом, Гете и другими. Ф.И. Тютчев, превосходно знавший европейские языки, отличавшийся блестящим красноречием и редким остроумием, чувствовал себя свободно в королевских дворцах, салонах князей, светских званых вечерах и на приемах в посольствах. Кроме того, он в Германии воспринимался своим, дважды женившись на девушках из родовитых немецких семей. В силу этого он мог быть в курсе всех европейских интриг, тайных заговоров и самых глубоких стратегических замыслов, особенно, если это касалось безопасности России.
Еще в 40-х годах ХIХ века Ф.И. Тютчев, находясь за рубежом, активно развернул публицистическую деятельность, проповедуя в статьях, стихах и в частных письмах политическое и духовное обособление России от Европы. Всего им было написано 4 статьи: «Россия и Германия» (1844), «Россия и революция» (1848-49 гг.), «Папство и римский вопрос» (1850), «О цензуре в России» (1857) и незавершенный трактат «Россия и Запад» (1848-49 гг.). В них он оценивает ситуацию, сложившуюся в Европе до, так и после революций, всколыхнувших Европу – во Франции, Германии, Австро-Венгрии и почему она складывалась на тот момент не в пользу России. С другой стороны, он пророчески предсказывает, что в перспективе Европа может оказаться в состоянии варварства, которого еще не наблюдала история современного мира. По его мнению, идеология индивидуализма, доведенная в Европе до своего логического предела, станет главной причиной деградации Европы в будущем. Действительно, что мы и наблюдаем в наши дни. Идеология индивидуализма привела к массовому отказу со стороны, особенно, молодых поколений соблюдения определенных нравственно-семейных норм: пропаганда ЛГБТ, легких наркотиков, порнографии, понятия ОНО вместо папы и мамы, оголтелого атеизма, ведущего к вседозволенности – раз Бога нет — и т.п. На основе пропаганды индивидуализма покоится тезис об исключительности европейской цивилизации и навязывания ее ценностей силовым путем другим народам. При этом открыто, без всяких обиняков, некоторые их ведущие политики цинично объявляют, что Европа – сад, оазис, а что за ее пределами – джунгли. Верховный представитель ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ж. Боррель, выступая на открытии Европейской дипломатической академии в Брюгге (октябрь 2022 г.), заявил: «Европа — это сад. Мы построили сад: все работает, это наилучшая из когда-либо созданных человеком комбинаций политической свободы, экономического процветания и социального сплочения. Три этих вещи вместе. <…>. Остальной мир, большая часть других стран мира — это джунгли. А джунгли могут совершить вторжение в сад. Садовники должны заботиться о саде, но они не будут его защищать при помощи выстраивания стен». Правда, он довольно дипломатично подчеркнул, что Европа должна «открыться миру и взаимодействовать с ним». На самом деле коллективный Запад, ведомый США, своей политикой неоколониализма превращает территорию других стран в настоящие джунгли, уничтожая безжалостно инфраструктуру проживания и образ жизни тех народов, которые осмелились заявить о своих правах на собственное мироустройство. Весь мир содрогнулся от того, что творит Израиль с палестинцами, проживающими на территории Газы. Их единственная вина – требование выполнить резолюцию ООН о создании государства Палестина.
Ф.И. Тютчев считал Россию одной из опор мирового порядка, поскольку она — «христианская держава, а русский народ является христианским не только вследствие православия своих верований, но и благодаря чему-то еще более задушевному. Он является таковым благодаря той способности к самоотречению и самопожертвованию, которая составляет как бы основу его нравственной природы». Исходя из идеи — Россия есть преемница Византии и древних царств Востока – он грезил о восстановлении Восточно-Римской империи:
«Москва и Град Петров, и Константинов Град –
Вот царства Русского заветные Столицы…». «Русская география» (1848 г.) В своем представлении о будущем России Ф.И Тютчев пошел дальше философской концепции «Москва — Третий Рим», автором которой считается монах псковского Елеазарова монастыря Филофей. Суть ее — перенос «центра христианского (православного) мира» в столицу Русского государства. Эту концепцию он обосновал в посланиях 1523—1524 годов великому князю Московскому Василию III. Ф.И. В свою очередь Ф.И. Тютчев доказывал, что не следует строить Третий Рим, а восстановить Второй (в духовном смысле) — вот в чем историческая миссия России.
Занимаясь публицистикой, Федор Иванович вводит много новых терминов, обогативших позднее как русскую политическую, так и западную мысль. Среди них, прежде всего, такой термин, как «русофобия». Термин «русофобия» он употребил в связи с конкретной ситуацией в Европе. Тогда на Западе усилились настроения по вытеснению России из Европы, если не силою оружия, то презрением, всевозможными, будоражащими умы европейцев, измышлениями. Почему! После блистательной победы русских войск под предводительством фельдмаршала М.И. Кутузова над многонациональной 600-тысячной армией Наполеона (в ней кроме французов были поляки, немцы, испанцы и др.) и вступлением в поверженный Париж (март 1814 г.) устраивать военные козни против России – себе дороже. Исторически на тот момент основным наиболее явным противником России оказалась Франция, испытавшая горечь сокрушительного военного поражения от русского оружия. К тому же при Николае I Россия стала действительно ведущей военной державой Европы. Именно тогда появляется книга маркиза А. де Кюстина «Россия в 1839 году», общий тираж которой с учетом ее печати во Франции, Германии, Англии и США в 1843 — 1855 годах достиг более 200 тыс. экземпляров. Маркиз посетил Россию в 1839 году, провёл в ней 3 летних месяца, в течение которых он почти ежедневно записывал свои наблюдения и размышления в виде писем своим друзьям. Де Кюстин посетил Россию в 1839 году, побывав в Санкт-Петербурге, Москве, Ярославле и некоторых других городах. Его произведение явилось довольно серьезным ударом в информационно-пропагандистской войне по авторитету России, надолго определившим отношение Европы к русским, поскольку этой книге было суждено сформировать в западноевропейском обществе образ России как «империи зла», а русских, как только «рабов» и «агрессивных варваров». В аннотации к американскому изданию «Ля Рюсси» 1987 года один из ведущих идеологов внешней политики США, и один из столпов современной идеологии русофобии, З. Бжезинский подчеркнул: «Ни один советолог ещё ничего не добавил к прозрениям де Кюстина в том, что касается русского характера и византийской природы русской политической системы». Итак, проводимая в течение столетий, начиная с принятием Киевской Русью при князе Владимире православной религии, Западом политика формирования образа врага в лице России вылилась к середине ХIХ века в идеологию русофобии. Русофобия означает не просто патологическую ненависть к русским, а к России в целом, как к стране. С учетом того, что на ее территории проживают кроме русских еще более 170 народов, то, следовательно, и к ним относится политика русофобии, поскольку они вместе с основным этносом, русскими, активно участвуют в строительстве и функционировании данного государства.
Надо отметить, что Николая I волновали западные репутационные оценки не столько России, сколько его внешней и внутренней политики, как «жандарма Европы», солдафона и тирана внутри страны. Это вело к тому, что он становился не столь желанным гостем в европейских странах. Император решил воспользоваться услугами известного французского писателя, монархиста по политическим взглядам, А. де Кюстина, полагая при его содействии пробить брешь недоброжелательности западной общественности к России и лично к нему самому. Маршрут поездок де Кюстина по России был тщательно продуман руководством III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии: маркиза всюду сопровождали секретные наблюдатели, чтобы предотвратить от восприятия им любого неожиданного негатива. Заранее был оплачен гонорар за работу. Царь ожидал в свой адрес хвалебных од, как в свое время Екатерине II французские философы-просветители Вольтер и Дидро писали оды и восхваляли ее в глазах европейской публики, получая за это подарки и жалования. Когда Николай I прочитал книгу, то он в состоянии гнева швырнул ее в камин. Царь понял, что жестоко просчитался, надеясь на монархические взгляды маркиза и проплаченный ему хороший гонорар, сделать из него рупор защиты царского двора и в целом политики России в западном обществе. Фактически он пустил в Россию одного из коварных идеологов русофобии. Приведем несколько русофобских цитат из его книги, которые могли возмутить не только Царя, но и любого русского, уважающего историю своей страны. «Сколь ни необъятна эта империя [Россия], она не что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора». (Выделено нами – В.К.) «А если русским когда-либо удастся завоевать Запад, они не будут управлять им из своей страны; напротив, ни в чем они не обнаружат так свою прыть, как в стремительном исходе из своих ледяных равнин. В отличие от своих прежних повелителей, татар, которые тиранили славян на расстоянии — ибо климат Московии страшен даже для монголов, московиты покинут свою страну в тот же миг, как двери других стран распахнутся перед ними». Дальше он продолжает. Вот почему «Прозорливый корсиканец (Наполеон – В.К.) видел опасность, грозящую Европе от растущей мощи русского колосса, и, желая ослабить страшного врага, прибегнул к силе идей… Он послал в Петербург под предлогом помочь осуществлению планов молодого монарха (имелся ввиду Александр I) целую плеяду политических работников – нечто вроде переодетой армии, которая должна была тайком расчистить путь для наших солдат. Эти искусные интриганы получили задание втереться в администрацию, завладеть, прежде всего, народным образованием и заронить в умы молодежи идеи, противные политическому символу веры страны, вернее, ее правительства…». Заметим, прошло почти 200 лет с момента публикации данной книги, но мало что изменилось в методах политики Запада по информационно-пропагандистскому завоеванию России. Только «переодетая армия» (выражение де Кюстина) стала именоваться советники, «агенты влияния», «пятая колонна». Со слов Президента РФ В.В. Путина, в 90-е годы на российских объектах ядерного цикла, военного цикла, сидели представители соответствующих американских служб, ходили туда, как на работу. В Правительстве России работали советники, многие из них являлись кадровыми сотрудниками ЦРУ.
де Кюстин расистски высказывался о финнах, как и других народах, которые в те времена входили в состав Российской империи. «Финны, обитающие по соседству с русской столицей… по сей день остаются… полными дикарями… Нация эта безлика; физиономии плоские, черты бесформенные. Эти уродливые и грязные люди отличаются, как мне объяснили, немалой физической силой; выглядят они, однако, хилыми, низкорослыми и нищими». В то же время он утверждал: «Русский народ безмерно ловок: ведь эта людская раса… оказалась вытолкнута к самому полюсу… Тот, кто сумел бы глубже проникнуть в промыслы Провидения, возможно, пришел бы к выводу, что война со стихиями есть суровое испытание, которому Господь пожелал подвергнуть эту нацию-избранницу, дабы однажды вознести ее над многими иными». В то же время он считал: «Я часто повторяю себе: здесь все нужно разрушить и заново создать народ…», описывая «Московию» как огромную, но целиком азиатскую страну. По мнению В. Кожина, видного литературного критика и публициста, «Русофобия, страх перед Россией, пронизывающий книгу француза, определяется, повторю, отнюдь не только негативными качествами описываемой им страны, но и не в меньшей — или даже большей — степени восхищающими его качествами… эти восхищение и потрясение не только не свели к нулю, а, напротив, как бы удвоили кюстиновскую русофобию — то есть страх перед безмерным могуществом России».
В.И. Корнилов
Первый секретарь ЯО КПРФ (1993-2000 гг.)