Разговаривала на митинге с молодым человеком из группы обманутых дольщиков. Поговорили и на общеэкономические темы, и вдруг от него слышу фразу: «Россия до революции была житницей Европы».
Да, подумала, второе поколение оболванивают оранжевые писаки. Третье десятилетие лукавые политики озвучивают мифы о сельском хозяйстве царской России: мол, Россия до революции производила такой избыток хлеба, что была главным экспортером хлеба за границу. А потому – даешь фермерское хозяйство! Но практика разрушения коллективных крупных хозяйств, начавшаяся после указа Ельцина 1992 года, подорвала продовольственную безопасность страны. Вот уже и съезды сельхозпроизводителей проводятся под весьма красноречивым названием «Сельсовет». И уже правительство и Президент осторожно высказываются в защиту кооперации в сельском хозяйстве. Пыл разрушения поумерился, когда производство продуктов питания в России уменьшилось на 30% по сравнению с советским периодом. В Ярославской губернии прозевали 100-летний юбилей – 26 января 2013 года исполнилось 100 лет со дня первого съезда кооперативных учреждений Ярославской губернии. Но кто ж из нынешних ярославских властей знал, что такой юбилей надо отмечать? Ветры в пользу кооперации задули в положительную сторону тремя месяцами позднее, когда Президент высказался о пользе кооперации в сельском хозяйстве. А наши местные промахнулись.
Миф о крепком хозяине
В Ярославской областной библиотеке им. Некрасова хранится 39 выпусков земской статистики, которая наглядно характеризует состояние производительных сил в сельском хозяйстве Ярославской губернии в конце 19-го и начале 20 века. Надворная перепись 1902 года свидетельствует, что безлошадных крестьянских хозяйств в Ярославской губернии было 35,2%, а без наделов земли было уже 7,3% хозяйств. Последняя цифра говорит о полном разорении крестьянского двора. В 1902 году на отхожие промыслы ушло 202 тысячи крестьян, в основном это было мужское население – именно такое количество паспортов было выдано.
Какой образ рисовала вся демократическая пресса в отношении бедняка – лентяй, пропойца, не хотел и не умел работать. Получается, что в Ярославской губернии среди крестьян таковых было — каждый третий! Но в кого превращался любой справный хозяин, если у него градом побило посевы, заморозило ранними заморозками лен, снесло наводнением заготовленное сено? А градобития, ранние заморозки, наводнения в Ярославской губернии (до строительства Рыбинского водохранилища) были ежегодными. Об этом тоже есть сведения в земских справочниках-опросниках. Еще более тяжелые условия, по подворной переписи 1902 г., были в Рыбинском уезде. Безлошадных крестьянских хозяйств — 5073 двора (41%), с одной лошадью — 6691 двор (54%), с двумя – 374 двора (3,1%), с тремя и более – 68 дворов.
И вот далее я стану называть цифры, от которых должно стать стыдно тем, кто посмел называть крестьянбедняков лентяями.
Вдумайся, читатель, в эти цифры. Без земельных наделов в Рыбинском уезде в 1902 году было 10% хозяйств, а не сеяли хлеб всего 7% хозяйств. Это же получается, что и безлошадные, и даже безнадельные крестьяне старались посеять хлеб!? Следовательно, как минимум 3% крестьян арендовали чужую землю и работали на чужой лошади, чтоб только посеять хлеб. А 38% крестьян арендовали чужую лошадку, чтоб посеять хлеб на своих десятинах земли! И как после этого какая-то оранжево-белоленточная либеральная сволочь смеет поганить своим языком трудягу-креcтьянина, обвиняя его в лени?!
А дальнейшие цифры еще более укрепят вас, читатель, в мысли, что наше крестьянство вгрызалось в земельку до последнего и работало до седьмого пота. В том же Рыбинском уезде сделали перепись о размерах засеваемых наделов. Засевали: до одной десятины – 24% хозяйств, от 1 до 2 десятин – 33%, от 2 до 3 десятин – 19%, от 3 до 6 десятин – 12%.
А теперь попытаемся представить себе положение крестьянина без надела. За аренду земли он отдавал иногда половину урожая. А за аренду чужой лошади? Что он мог отдать?! Только свой труд! И потому за чужую лошадку приходилось потрудиться в хозяйстве «крепкого хозяина». Выходит, с крестьянина драли три шкуры. Каков же был результат таких сверхнапряженнейших усилий крестьянина? Чтобы выявить уровень обеспеченности хлебом в том же Рыбинском уезде, было обследовано 3339 хозяйств. Большинству крестьянских хозяйств выращенного на собственном наделе хлеба хватало на 7 месяцев, т.е. до Пасхи. Получается, что у крестьянина и с наделом, и с собственной лошадкой хлеба тоже не хватало. И только 10% крестьян обходилось без покупного хлеба. Вот те самые «крепкие хозяева». Но вот только ли своим трудом они пахали, сеяли, убирали? Не за просто так отдавались в наем наделы, отдавались в наем лошади. И не за просто так потом после Пасхи они ссужали односельчан хлебом до нового урожая. Половина крестьян покупала хлеб, но покупала хлеб не на деньги, а за свой труд. Получается, что у крепкого хозяина батрачило как минимум полдеревни, чтоб он был «крепким». Наш великий Чехов хорошо рассказал об этом в повести «В овраге».
Но у крепкого хозяина в действительности батрачило больше, чем полдеревни. Демократическая пресса никогда еще не называла цифру налогов с крестьянина за надел. А царские налоги были поистине царскими. Как писал Михаил Павлович Чехов, инспектор Ярославской казенной палаты в течение 6 лет, брат великого Антона Павловича Чехова, крестьянин за десятину землю уплачивал налог в 1 рубль 97 копеек. Это при том, что доходность десятины (при благоприятных условиях) была вычислена в 4 рубля. (Кто там орет про огромные налоги при Советской власти?) Фактически половину урожая вынь да положь в царскую казну. Вот потому и не хватало хлеба своего даже у тех хозяйств, у которых и надел свой, и своя лошадка были. И к кому же , опять-таки, пойдет на поклон тот крестьянин-труженик, у которого хоть и лошадка есть, но и хлебца не хватает, да и налоги заплатить надо (подати, как тогда они именовались). Правильно, он на поклон пойдет все к тому же «крепкому» хозяину. Так что про семь шкур с русского мужика не зря говорилось в дореволюционной прогрессивной свободолюбивой прессе, каковая была до революции, в отличие от нынешних демократических времен.
С мужика драли именно семь шкур. А сейчас, читатель, вам вообще захочется дать в зубы всем демократическим писакам про лентяя мужика:
— дворянин платил в царскую казну с десятины земли податей цельных… 2 копейки… Да-да, две копейки.
Так что те 3,1 % крестьянских хозяйств, коим и хлеба хватало, и лошадок было больше чем надо, они были каплей в крестьянском море. Но они были очень устойчивы в экономическом отношении. Зададимся вопросом – а почему? А потому, что фактически это были коллективные хозяйства, но только батрацкого типа. В таких «крепких» хозяйствах трудилась за малым исключением почти вся деревня. За каждую арендованную десятину, за лошадку на пашню, за лошадку на уборку урожая, на перевозку дров, за хлеб от Пасхи до сентября, за ссуду на выплату податей. Так что товарными крестьянскими хозяйствами (что производили хлеб не только для самообеспечения, но и на продажу) и до революции были не фермерские, где трудится только семья крестьянина, а именно коллективные хозяйства батрацкого типа, а проще – кулацкие хозяйства.
И 90% крестьянских хозяйств Ярославской губернии хлеб не продавало, а наоборот, покупало у «крепких мужиков» иль у крупных землевладельцев, что переводили свои бывшие помещичьи усадьбы на капиталистический лад – применяли наемный труд батраков.
Предвижу возражения, что Ярославская губерния не показатель, т.к. находится в зоне рискованного земледелия. Но дело в том, что в зоне рискованного земледелия находилось 80% посевных площадей Российской империи. Обратимся к свидетельству смоленского помещика А.Н. Энгельгардта.
Смоленская губерния, где находилось имение Энгельгардта, имела более благоприятные условия для земледелия, но там уже с Рождества крестьяне начинали покупать степной (привозной) хлеб или покупали хлеб у местных помещиков. К концу весны хлеб покупали все крестьяне. У кого же денег не было, а по состоянию здоровья не могли идти в батраки (сильная конкуренция на найм), шли в «кусочки» — так называлась сложившаяся практика взаимопомощи в крестьянском мире. И об этом Энгельгардт пишет в первом письме из деревни. Вот как там было «прекрасно» до революции: крестьянин, имевший свой надел и хозяйство, вынужден был идти побираться, чтоб не умереть с голоду. А.Н. Энгельгардт в журнале «Отечественные записки» напечатал 11 писем «Из деревни», которые затем в течение 100 лет неоднократно переиздавались отдельным изданием. В Ярославской областной библиотеке есть также отдельное издание «Письма из деревни».
Письма А.Н. Энгельгардта со всей очевидностью показывали, куда катилась российская деревня в условиях капитализма – или к крупным кулацким хозяйствам, при полностью бесправном батраке, или с тем же батраком к крупным помещичьим хозяйствам, поставленным на капиталистические рельсы. Фермерское хозяйство, где трудилась бы только семья фермера, перспективы в наших российских погодных условиях не имело. Оно рано или поздно превратилось бы в кулацкое хозяйство или разорилось бы. Кстати, именно из писем Энгельгардта мы узнаем, что выражение «кулак-кровосос» появилось после 1861 года, задолго до столыпинских реформ, а во время реформ с 1900 года закрепилось повсеместно.
И главное — А.Н.Энгельгардт задолго до первой революции и до нашей демократии разоблачил миф, что Россия якобы продает за границу излишний хлеб. Он на примерах своей сельскохозяйственной деятельности, наблюдениях за бытом крестьян, видя всю тяжелую изнанку крестьянской тяжкой жизни, писал в статьях, что Россия продает за границу не излишний хлеб, а хлеб, который нужен России. Что из-за вывоза хлеба поднимаются внутренние цены на хлеб, мужик голодает, а в деревнях по этой причине высокая детская смертность. И это мнение наиболее объективное, т.к. он, как помещик, казалось бы, был заинтересован в высоких ценах на хлеб, так как избыток произведенного хлеба продавал в первую очередь окрестным крестьянам. Но, как настоящий патриот, радетель о народных нуждах, говорил правду о причинах вывоза хлеба: вывоз хлеба — это своекорыстие перекупщиков и их равнодушие к голодающему мужику. Ситуация сходная с сегодняшним вывозом нефти, газа и электроэнергии из Российской Федерации.
Итогом пытливых наблюдений А.Н. Энгельгардта за крестьянской жизнью, а при этом он сам активно участвовал в сельскохозяйственном производстве, стали выводы о том, что крестьяне должны объединяться и трудиться на земле сообща — кооперироваться.
Неудобная правда
«Письма из деревни» А.Н. Энгельгардт писал на рубеже 19 и 20 веков. Но со своими взглядами он был не одинок. Начало 20 века ознаменовалось началом кооперативного движения в России, вопреки намерению царского правительства во главе со Столыпиным вырастить в деревне новый класс — кулаков, чтоб опираться именно на них, кровососов, чтоб он стал социальной опорой тогдашних реформаторов.
А теперь переходим к вопросу: а что прозевали ярославские власти зимой 2013 года? А вот что.
22 — 26 января 1913 года в Ярославле состоялся первый съезд кооперативных учреждений Ярославской губернии. Перед съездом был подготовлен ряд справочных материалов. Один из них — «Указатель кооперативных организаций и сельскохозяйственных обществ Ярославской губернии», год издания — 1912-й, имеется в краеведческом отделе областной библиотеки. Указатель дает такую картину кооперации в Ярославской губернии к началу первого съезда :
— маслоделательные артели и сыроварни – 33,
— артели по переработке и сбыту сушеных плодов и овощей — 13,
— картофеле-крахмальные артели-3,
— сельскохозяйственные общества -50,
— кредитно- и ссудно-сберегательные товарищества – 140,
— волостные кассы – 13,
— потребительские общества – 34,
— контрольные общества – 4.
Апологеты фермерского пути развития сельского хозяйства, хотя бесперспективность этого пути уже доказана 20-летним опытом в условиях российского рискованного земледелия, тем не менее на разные лады продолжают убеждать нынешнюю малообразованную молодежь, что предпринятая большевиками коллективизация сельского хозяйства была искусственным насаждением. И что крестьянин-де тянулся к единоличному ведению хозяйства. Поэтому из вышеперечисленного списка нас более всего интересуют сельскохозяйственные общества, где кооперация была наиболее полной. Эти общества с полным основанием можно назвать прообразами колхозов.
Чем же занимались сельскохозяйственные общества крестьян до революции? Имеются печатные издания, которые анализировали деятельность таких объединений крестьян. Эти общества до революции занимались следующими делами:
— снабжение своих членов орудиями и материалами производства: создавались склады для продажи машин, орудий, удобрений, создавались зерноочистительные пункты, их было 29,
— улучшение техники сельскохозяйственного полеводства, луговодства, в 21 обществе были заложены опытно-показательные участки,
— улучшение скотоводческого хозяйства своих членов: устройство случных и племенных пунктов, создавались контрольные союзы по ветеринарному обслуживанию и наблюдению за скотом,
— сбыт и переработка произведенной в крестьянских хозяйствах продукции, устройство маслоделательных артелей, льноотделочных пунктов, картофелетерочных заводов.
И агрономическое губернское совещание, признавая работу кооперативов делом огромной важности в экономическом благосостоянии, решило созвать первый съезд кооперативных учреждений в нашей губернии. От этого знаменательного события нам, потомкам, остались «Труды первого съезда». Прочитайте в библиотеке, может, встретите знакомые фамилии. Мы в реформаторское время все более дворянскими фамилиями увлеклись, об их жизни рассказывают и исторические журналы, и газетные статьи. Но при этом забываем, что дворян в царской России было всего 5% населения. А настоящими делами в сельском хозяйстве были заняты первопроходцы земств, кооперативного движения.
Нелли ЦАПУРИНА.
(продолжение следует)